Святой отец наш Иоанн Шанхайский и Сан – Франциский отображает и показывает синергию особенностей силы души в русском восхищении Господом нашим Иисусом Христом и сербской доблести духа в подвиге спасения. В этом великом, славном, выполненном с большой храбростью и жервенностью, деле спасения, этот святитель преобразился в живой пульсирующий крест. Этот крест дышит и молится, излучает свет и имеет твёрдую надежду. Вся его жизненная гонка крестообразна, а его аскетический подвиг всежизненного бодрсвования и без почивания в постели преобразил его в столп – высоту обожения, которая его наполняет Божией благодатью и обильно выливается на него, как блаженство души и тела свыше.
Иоанн в ранем детстве был наставлен родителями на истинный путь святого Евангелия с целью спасения души. Он по сути своей энергичен, но глубоко смирился! По своему характеру он упрям, но до крайности стал послушным в любви Христовой! По своей натуре тороплив и быстр, всегда думает о последствиях! С уверенностью в том, что постоянно ошибается и грешит, он во всём был без клейма греха – чистая святость. По человеческом определению он славянский мечтатель, обладая всегда трезвым духом и Божьего разума расудительностью. Он как раз наилучший пример того, что святыми становяться длительным практикованием подвига по Евангелию, иногда святыми рождаются, но это большая редкость.
Здоровая, развитая и уровновешенных чувств, жизнь – это спасительное, полученное от Бога духовное богатство, которое приобрёл и этот святитель. Долгогодовыми упражнениями, «тренировками», по евангельским подъёмам по направлению к Небу, достигается славный конец, кончина, которая украшает дело спасения; конец (крај - серб.), к раю (к – рај – серб.), стремление к раю и сам по себе рай, а не простой конец, граница, до которой жизнь существует, а после которой жизнь исчезает. Путь до вершины горы Сион, путь до вершины горы спасения, у которого нет конца, он длинющий и весьма тяжёл, особенно в начале восхождения в гору. Надо постоянно подниматься, потому что подвиг взыскивает духовную бдительность на протяжении всей жизни.
Подвиг, который является стимулом и помощью в божественной энергии на пути света, становиться благодатью. Этот удивительный святитель, поражённый Господом Христом, стремился только к Царствию Божьему, к Христу. Жизнь по Евангелию всегда требует благодатные изменения к лучшему, но и совершенное изменение мышления и поведения. Святитель Иоанн не только созрел и вырос в настоящего брата и друга Христа, но и сам призывал к братству, дружбе и душевному состраданию.
Созерцая в нынешнее время духовный праобраз «Заикающегося Моисея», Святого Иоанна, великого чудотворца, мы видим великую личность святой Церкви, мощной молитвенности, гостоприимства, истинного благородства, которая готова всё до последнего раздать своим братьям и сёстрам. Так что этот святитель, живя в подвигах, сотворял добродель и всё наполнял Божьей благодатью. Его духовная сила сподвигает к покаянию. Эту направленность на покаяние мы находим в богословии преподобного Иустина Нового и Нектария Эгинского. Прозорливость святого Иоанна, и всех его братьев по святости, расширяет кругозор и сразу указывет на истинный путь, а сочувственность святителя по отношению ко всем вокруг по своей сути является состраданием. Как за время жизни на земле, так и сейчас этот чудесный вестник Божьей силы помогает всем, кто ему молится. Эта литургическая сила даже среди святых является невероятным духовным освежением, новостью, новыми побегами духовной зелени. Глубокая набожность святителя и чудотворная молитвенность мощно дейсвует именно в наши дни. Может быть это так, потому что именно эта вечно бдительная набожность всегда осознаётся и принимается. Каждый святой подвиг – это восхождение на Фавор, Кармил (Кармель) или Хермон, а каждое причастие – это преображение святителя в духовную красоту и величие.
- А его совершенно святоотеческое богословие?! Оно словно беседе с Богом полностью преобразовывается в чистое ясновидящее созерцание Истины, то есть «богословия свыше», под которым подразумевается «богословие с высот», «божественных высот»; богословие от Бога, а не от человека, как в мёртвой схоластике. Дело в том, что здесь идёт речь не о школьном богословии, о котором логично и скучно умничали, расуждая о вере и святой Церкви, своими человеческими, а не богочеловеческими достиженниями и пониманием ума (ratio). Истинное православное богословие – это самый возвышенный вид поэзии. Без этой поэзии преподобного отца нашего Иустина Нового и Нектария Эгинского, а также святого Иоанна Шанхайского, мы не можем оставаться православными. Многие из нашего школьного богословия впали в ошибочные, грешные и духовно загрязнёные учения. Именно этот святой Иоанн говорит о том, что православность богословия проверяется на божественной литургии. Она является надёжным якорем во всех временах, также и в наше время. Кондак, посвященный святым Отцам, даёт ясное богословие, которое гласит: «Апостол проповедание и отец догматы Церкве едину веру запечатлеша: яже и ризу носящи истины, исткану от еже свыше богословия, исправляет и славит благочестия великое таинство». Набожность – это не сумма высоких академических курсов, которые не представляют истинное православное богословие, а именно представляют запаздавшую схоластику, систематезированное богословие ложно православных «для слабых состаревшихся овец» и «немых быков» (Фома Аквинский). Знание о Боге или наука о Боге – это схоластика, в то время, как познание и наука Христова именно то, что приходит от божественного вдохновения, оно приходит свыше, сверху, и оно является непременно поэзией. Знаковость богословия святого Иоанна состоит в поэтическом восвобаживании – свободе. Погрузившись в православное Предание, он вынырнул как православный, уравновешенный светом, богослов, без мути (ила) и осадка, без пылинки того губительного «западного влияния», особенно римо-католицизма в последние 700 лет и более того. К сожалению, на сегодняшний день православные богословы увлекаются римо-католическим богословием, «сборщикиками последних колосьев» и отступниками, чьё учение Церковь осуждает, а также и идеологическим экуменизмом, который не основан на Евангелии, а даже собой исключает возможность покаяния, как непременное условие для того, чтобы Восток и Запад могли воссоединиться. Римо-католическая церковь отошла от Католической (греч. – Соборной) православной церкви, так что римский папа больше не имеет первенство чести среди всех христианских епископов. К сожалению, и знатная часть «мудрости нынешнего века», образованных богословов, отпали и всерьёз угражают растворением и разрушением святого Православия, а это совсем не безопасно! Вместо того, чтобы наше богословствование исходило от истиного Источника, оно возвращается к латинским заблуждениям.
Вернёмся к теме аскетического подвига святого Иоанна!
Держа во власти духа своё тело, этот святитель проявлял внешнее и внутреннее благолепное божественное спокойствие, так что и он сам стал сасудом духа сострадания среди святых Отцов. Вечная незабвенность святого Иоанна – это его дело, то есть, Запад нашёл свою потерянную суть в Востоке. Западу необходимо ещё будет покаяться за великие и богохульные преступления: крестовые походы и несвятые инквизиции, которые по нынешний день сотрясают православный Восток.
Святитель Иоанн посетил несколько школ святости, начиная с родительского дома, затем в монастыре Мильково недалеко от Свилайнца в Сербии, к тому же и как профессор семинарии святого Иоанна Богослова в Битоле в Южной Сербии, где преподавал вместе с святым Николаем Жичким и преподобным Иустином Новым. Позже, уже в сане епископа, он помагал детям, особенно в их духовном воспитании. Его терпение и скромность похожи на те, которые были широко известны в периоде подвига в пустыне первых веков, так что по словам митрополита Антония Храповицког он олицетворяет «чудо аскетической стойкости и непоколебимости в наше время всеобщей расслабленности», а по мнению святителя Николая (тогда ещё Охридского) он был сущее олицетворение живого святителя на земле. Вдохновитель и предводитель строительства церквей и монастырей, больниц, домов для престарелых, кухней для бедных и убогих, а также и домов для бездомных и осиротевших детей. «Он жил жизнью своей паствы. Но был схож святителю Григорию Богослову, который много претерпел от ложных братьев... Он ходил босиком, спал на голой земле и никогда не топил печку, чтобы согреться». Епископ должен духовно пасти, выводить свою паству на «зелёное пастбище», а также давать духовное свободу и утоление духовного голода и жажды всем православным, и стать не только отцом, но и матерью!
«Ищите доказательств, говорите, что в наши дни больше не существуют чудеса, ни святых. Но для чего вам нужны теоретические доказательства, в то время как по улицам Парижа ходит живой святитель – Saint Jean Pieds, святой Иоанн босой», - так говорил неизвестный римо-католический парижский священик об этом подвижнике.
Он умер в Божьем мире (успокоении), полон добрых дел и заслуг. Ещё при жизни его очень почитали, но не только в круге своих духовных детей, но и далеко из-за границ России и Сербской поместной Церкви. Впрочем он сам о себе сказал: «Я жив, даже если я умер», - и это обещание сдержал перед народом Божьим.